Футуризм. Новеченто. Абстракция. Итальянское искусство ХХ века
Государственный Эрмитаж
4 февраля – 24 апреля 2005 г.

Эта выставка, безусловно, может считаться событием эпохальным: итальянское искусство ХХ века в коллекциях отечественных музеев представлено крайне скупо, а подобной привозной выставки у нас никогда не было.

Нынешней встрече с итальянским искусством мы обязаны трем итальянским музеям – музею современного искусства Тренто и Роверето MART, Муниципальному музею современного искусства Милана и Галерее современного искусства Турина, а также нескольким частным и корпоративным коллекциям. При этом добрых две трети выставки происходят именно из музея MART, одного из ведущих итальянских собраний искусства ХХ века, которое располагается в новом здании, построенном по проекту Марио Ботта, в городе Роверето северной итальянской провинции Тренто, до 1919 года принадлежавшей Австро-Венгрии. Для нас MART примечателен еще и тем, что в нем с недавних пор хранится коллекция советского фарфора и плаката, подаренная музею почетным консулом России в Венеции и давним другом русской культуры Альберто Сандретти.

Показанные в Эрмитаже произведения движениями футуризма, новеченто и абстракции отнюдь не исчерпываются. Новеченто является скорее ярким транзитным пунктом на пути между футуризмом и абстракцией, начальной и конечной точками в развитии итальянского искусства 1909–1974 годов (а именно такова точная хронология выставки, за бортом которой остались и «арте повера» 70-х и трансавангард 80-х гг. ХХ века).
Что касается представленного периода, то наше первое знакомство с ним оказалось немного шапочным и завораживающим одновременно. Дело в том, что около 90 холстов и несколько скульптур, привезенных в Эрмитаж, – это настоящие хиты итальянского искусства, его самоценные шедевры, существующие как будто отдельно от породившего их культурного контекста, в некой автономной зоне. Организаторы выставки хотели показать в первую очередь все многообразие и великолепие итальянского искусства, которому в эпоху фашизма посчастливилось избежать идеологического давления и цензурных гонений. Поэтому как раз режимного искусства на выставке практически нет, за исключением скульптуры «Голова Муссолини» (1933) Ренато Бертелли, воплощающей идею динамической энергии дуче, которая после официального одобрения Муссолини украшала штаб-квартиры многих организаций фашистской партии. Поэтому и сложные отношения итальянских футуристов с фашизмом, и официальная поддержка дуче движения новеченто (покровительницей и теоретиком которого выступила Маргерита Сарфатти), и работа Марио Сирони над фресками во славу режима, и антифашистский пафос Ренато Гуттузо – все это как бы остается за скобками.

Зрителям же показана чисто художественная эволюция, представленная в лучших образцах, начиная с уже ставших иконами футуристических работ Боччони, Карра и Балла, а также работ менее известного футуриста из Роверето Роберто Ираса Бальдессари и аэроживописи Энрико Прамполини. В своей статье к каталогу выставки Габриэлла Белли описывает футуризм «после Боччони» (т.е. после 1916 г.) как эпилог этого впечатляющего авангардного движения. И остается только пожалеть, что второе рождение футуризма, обновившегося после 1-й Мировой войны, как в кадровом, так и в идейном отношении не представлено на выставке полнее, тем более, что биография одного из ярких представителей «второго» футуризма Фортунато Деперо тесно связана с Роверето, а подопечный г-же Белли музей MART хранит большую коллекцию этого периода.

Впрочем, авангард на выставке явно побеждают классические тенденции. Италия после 1-й мировой войны, действительно, переживает характерный и для других стран Европы отказ от авангарда – этот период описывают как «возвращение к порядку», в котором будущее как бы остается позади. Его симптомы – обращение к национальному наследию (от Джотто до Уччелло), увлечение фигуративностью, возврат к вечным ценностям, а характерные приметы этого времени – это классическая цветовая гамма, пристрастие к полнокровным женским образам и керамике, непременному атрибуту многих картин, олицетворяющему тягу к земле-матери. Таковы работы Феличе Казорати, Массимо Кампильи, Марио Сирони и Акилле Фуни.

Джино Северини и Антонио Донги обращаются к образам итальянской commedia dell’arte, и обе картины, напоминающие о манере Пьеро дела Франческа, передают зрителю настроение медитативной грусти. Меланхолическое состояние оцепенения и одиночества, внимание к тайной жизни вещей воплощается в метафизической живописи Джорджо Де Кирико, его брата Альберто Савинио, Филиппо Де Пизиса и в некоторых работах Карра. И если Де Кирико изображает классические итальянские аркады или занимается своеобразной деконструкцией античных руин, а Савинио создает фантастические композиции на известные мифологические сюжеты, то Де Пизис обращается к самым простым элементам природы вроде песка, камней и раковин. Серия великолепных камерных натюрмортов отшельника Джорджо Моранди также проникнута тишиной, внимательным изучением предметов домашнего быта.

Выход из оцепенения фашистской эпохи связан с двумя противоборствующими тенденциями в демократическом художественном лагере – проникнутым социальным пафосом реализмом Ренато Гуттузо и послевоенной абстракцией Лючо Фонтана, Пьеро Мандзони и Альберто Бурри. Последние воспринимаются как начало уже совсем другой истории, и этот период на выставке также производит впечатление недосказанности, которая, впрочем, никак не может быть поставлена в упрек организаторам выставки. Скорее – это хороший повод для новой встречи и другого, более подробного знакомства.

Екатерина Лазарева

Артхроника. – №2. – 2005. – С. 132–133.